"примири И СОЕДИНИ..."

Земские соборы в XVI-XVII веках

ИСТОРИКИ РАСХОДЯТСЯ во мнении о том, когда был созван первый в России Земский Собор — в 1547-м, 48-м, 49-м или 1550-м году.*1  Впрочем, независимо от того, духовное и политическое значения этого нового явления как для России, так и для мировой истории столь велико, что детальные расхождения хронологов и скепсис историков-материалистов теряют всякий смысл.

Созыв первого Земского Собора стоит в одном ряду с таким судьбоносным для русской жизни событием, как провозглашение в феврале 1547 года бывшего Московского княжества — Русским Царством. В конечном итоге все эти деяния сыграли роль последовательных звеньев одной великой исторической цепи, промыслительно "приковавшей" русский народ к его главному, высшему предназначению — тяжелому и часто неблагодарному труду державного строительства, труду по охранению духовного, "небесного" содержания земного человеческого бытия. С точки зрения развития росийской государственности Собор этот также является событием эпохальным, поскольку им отмечено начало созидания нового русского государственного механизма — ибо существование старого вечевого строя стало опасным бременем, грозящим распадом растущей державе.

В исторической литературе этот Собор называют иногда Примирительным. Молодой царь Иоанн Васильевич, созывая его, имел горячее желание прекратить сословные распри, терзавшие Русь, дабы положить в основание державного строительства межсословный договор о сотрудничестве, скрепленный взаимным покаянием и примирением. Специально для Собора, который происходил на Красной площади, было возведено каменное лобное место, которое и поныне свидетельствует об этом великом деянии. Именно отсюда Царь Иоанн Васильевич зачитал свое покаянное послание "к народу земли русской", содержащее призыв к духовному единству и сословному миру. Это, кстати, единственный документ Собора, который сохранился до наших дней.

Анализ событий, последовавших за Собором, дает основание полагать, что на нем также рассматривались многие задачи гражданского строительства. Некоторые исследователи считают, что именно на Соборе был принят новый Судебник — свод законов Русского царства. Вскоре за тем последовали реформы "первого периода" царствования Иоанна Васильевича, которые высоко оцениваются даже теми историками, которые весьма критически относятся к правлению Иоанна IV в целом. Вполне вероятно, что фундамент этих реформ также был заложен соборным действием.

Соборные корни имеет даже опричнина. Дело в том, что часть российской аристократии лишь лицемерно согласилась с призывом к примирению и сотрудничеству, надеясь на деле попрежнему отстаивать в первую очередь свои узкосослов-ные интересы. Такая позиция боярства грозила Руси гибелью в новых водоворотах вельможных междоусобиц. Однако, заручившись на Соборе всенародной поддержкой, Иоанн совершенно законно считал себя вправе проводить собственную государственную политику — неуклонно, жестко и даже жестоко подавляя ненасытную боярскую оппозицию.  

Таким образом Царь Иоанн IV не просто отменил вечевые порядки в обновленной Руси, он сделал гораздо больше — предложил новую форму государственного управления с участием законно оформленного народного представительства, которое продолжало развиваться и совершенствоваться в последующие годы...

Необходимо указать также, что характерная особенность природы земских соборов заключается в их миротворчестве, в том, что они созываются чаще всего для пресечения нарастающей политической смуты либо для принятия какого-либо экстраординарного решения, которое должно иметь кардинальные последствия для государственной жизни — чтобы избрать Царя или утвердить восшествие на престол законно­го наследника, принять свод законов, признать вхождение в Русское Царство новых земель и т.д. В силу этих (не текущих, а именно экстраординарных) задач, в пору бурного строительства Российской Империи почти все земские соборы не похожи друг на друга. Трудно говорить и об их строгой регламентации и форме.

Российские историки XIX-XX веков весьма подробно исследовали земские соборы в сравнении с различными народными представительствами Европы, законодательными или законосовещательными органами: парламентами, сеймами, рейхстагами. Неоформленность состава соборов, отсутствие внутреннего регламента, единого правила для ведения и даже созыва давали приверженцам западной педантич­ности повод к скептическим оценкам этого самобытного русского явления. Вместе с тем такой упрощенно-сравнительный подход мешал исследователям-позитивистам раскрыть целый ряд особенностей и достоинств отечественного учреждения.

При буквальном сравнении структуры земских соборов с европейскими законодательными и представительными учреждениями зачастую главным критерием оказывались их количественные характеристики. Действительно, если говорить об участии в земских соборах лиц формально выборных (особенно из низших сословий), то их число в процентном отношении было весьма невелико. Однако акцентируя на этом свое внимание, исследователи почему-то не придавали достаточного значения тому, что каждый соборянин обладал своего рода "правом вето", и собор не мог быть собором, а решение его законным, если хотя бы один из делегатов не был согласен с мнением других. Столь же внимательно соборы рассматривали не только несогласия, но и конструктивные предложения отдельных соборян. Характерно, что на избирательном (1613 года) Всероссийском Земском Соборе в пылу общих споров о кандидатах на Российский престол (среди которых фигурировали князья Трубецкой и Пожарский, представители боярских родов Голициных, Шуйских и другой древней российской знати) в конце концов Собор прислушался ко мнению двух неродовитых участников — казачьего атамана и галического дворянина. Они-то и предложили в цари юного боярина Михаила Романова.

Пристрастные критики механизмов русской соборности по­стоянно забывают о самобытной исключительности российской истории, о неповторимом пути становления русского государства, которому сплошь и рядом приходилось решать задачи, значительно отличавшиеся от тех, что стояли перед его западноевропейскими соседями. Будучи огромной евроазиатской державой, Россия, заключая в себе многоцветие различных национальных культур и одновременно являясь главной хранительницей святынь православной церковности, не могла позволить себе западного "плюрализма", грозившего ей ужасами неминуемого распада. Неприемлемы оказывались на российской почве и европейские политические механизмы, по сути являвшиеся лишь правовым оформлением процесса борьбы за власть среди элитарных сословно-политических группировок.

Напротив — всенародное мировоззренческое единство, необходимость прочного единения власти с народом, общенациональное сплочение в деле державного строительства стали для России первостепенными условиями ее выживания среди враждебных иноверческих соседей, в суровых условиях многочисленных внешних и внутренних угроз. Вот почему так строги соборные правила, требующие от народных представителей полного единодушия в важнейших, принципиальных вопросах общественной и государственной жизни, причем, единодушия искреннего, основанного на их глубинной мировоззренческой общности и духовном родстве, а не на силе и принуждении...

Сведения о втором Земском Соборе — 1566 года — сохранились более подробные. Он был созван для решения проблем войны с Польшей. Известна историкам и его структура, определившая классические очертания этого учреждения. Первую группу составил Священный Собор из 32 клириков. Сюда вошли три архиепископа: Пимен Новгородский и Псковский, Герман Казанский и Свияжский и Никандр Ростовский и Ярославский; шесть епископов — Суздальский, Смоленский, Рязанский, Коломенский, Сарский и Пермский; семь архимандритов, семь игуменов, митрополичий ризничий (Московский митрополит на соборе не присутствовал, так как, по словам Александровской летописи, "в то время митрополию оставил"). Вторую группу составляли: 16 бояр, три окольничих, три казначея, хранитель Государевой печати — печатник и шесть дьяков (всего 29 человек). В третьей группе было 97 дворян первой статьи. В четвертой 99 дворян и детей боярских второй статьи. В пятой три торопецких помещика. В шес­той шесть луцких помещиков. В седьмой 33 дьяка и приказных. В восьмой 75 человек гостей, московских купцов и смолян (последних 32 человека). Всего по счету приняло в Земском Соборе участие 374 лица. Они специальной грамотой выразили свое мнение относительно хода войны с польским королем и заверили царя в полной поддержке его политики.

В царствование царя Иоанна IV было еще два обращения верховной власти к совету "всея земли": в 1564 году (когда Грозный отъезжал в Александровскую слободу с намерением отречься от престола из-за боярских интриг) и в 1579 году (в связи с обстоятельствами Ливонской войны). Эти обращения вызвали именно соборную реакцию на них: в Москве под главенством церковного священноначалия и высшего чиновничества было собрано представительство от большинства сословий для решения неотложных государственных проблем. Примечательно, что оба раза собрания были созваны для обращения Царя к своему народу и оба раза Государь тре­буемую народную поддержку безоговорочно получил.

Следующий земский собор произошел в первой половине 1584 года и утвердил восшествие на престол сына Грозного царя — царевича Феодора Иоанновича.*2

После смерти Феодора Иоанновича состоялся избирательный земский собор, выбравший на российский престол бывшего правителя России (выражаясь современным языком — премьер-министра) Бориса Годунова.

Он был созван святителем Иовом, Патриархом Московским и Всея Руси, 17 февраля 1598 года. Всех лиц, участвовавших в соборе, было 457 человек: 83 клирика, среди которых Патриарх Иов (он был председателем собора), 4 митрополита, 6 архиепископов, 3 епископа, 22 архимандрита, 24 игумена, 23 монастрыских старца. Служилое сословие участвовало в числе 338 человек: 17 бояр, 17 окольничих, печатник, 7 думных дьяков, 45 стольников, 27 дьяков по приказам, 92 дворянина, 57 жильцов, 34 выборных из городов, 5 стрелецких голов, 2 шатерных и 13 дворцовых ключников. К третьей категории принадлежали земские люди: 21 гость, ста­роста гостиной сотни и 13 сотских от "черных сотен" — всего 36 человек.

По сложившейся традиции, у историков XIX-XX вв. при­нято критиковать этот — один из самых представительных в русской истории — Земский Собор, как устроенный и "отрежиссированный" сторонниками Бориса Годунова. Во многом причина такого чрезмерного критицизма заключается в следовании источникам, враждебным Борису, которые писались либо при Лжедмитрии, либо при царе Василии Шуйском, либо — в начале царствования Михаила Феодоровича (род бояр Романовых в свое время тоже пострадал от политики Годунова). Однако даже те историки, которые в глумливом тоне описывают это великое державное деяние патриарха Иова, в заключение обычно вынуждены признать, подобно Карамзину, что "первую половину царствования Бориса можно отнести к одному из лучших времен русской истории".

Безродный царь, но мудрый правитель, Борис, заручившись поддержкой всенародной присяги, развернул мощное державное строительство, благодаря которому в значительной степени и был создан тот резервный потенциал (равно материальный и духовный), который позволил России пережить последующие годы пагубной смуты и разрушительного нашествия иноверцев.*3

  СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА                             ОГЛАВЛЕНИЕ

        *1 Советский историк, академик М.Тихомиров считал, что впервые событие, которое можно было бы назвать предтечей земских соборов, имело место в русской истории в 1481 году, вскоре после стояния на Угре, ознаменовавшего собой окончательное освобождение от татаро-монгольского ига.                  ОБРАТНО

   *2 В июле того же года прошел еще один собор, отменивший так называемые тарханные грамоты, которые освобождали монастырские земли от уплаты государственных налогов, но некоторые источники считают, что оба вопроса решал один собор.        ОБРАТНО

   *3 Царь Борис был талантливым политиком, и не случайно Российский Император Николай Павлович, познакомившись с гениальной трагедией А.С.Пушкина "Борис Годунов", высказал поэту свое мнение о том, что у историков фигура Бориса несправедливо начертана "лишь черными красками". Сохранилось предание, что именно Император предложил заменить заключительную реплику: "НАРОД: Да здравствует Царь Дмитрий Иванович!" — на поразительную по духовному воздействию ремарку, ставшую по праву крылатым выражением: "Народ безмолвствует".

Сколько было обидных для русского характера истолкований этих слов — дескать, и глуп народ, и апатичен... Тогда как в действительности здесь со всей ясностью и простотой показано, что народ смиренно ждет проявления о себе Божией воли. Он не мирится с беззаконием, не идет на поводу у ловких политиканов, но стремится проявить себя в действии подлинном и потому, не имея пока такой возможности, безмолвствует.

Вот и дни нынешние возвращают нас к этой трагической простоте:

Россия гибнет, народ безмолвствует. Как разрешится это безмолвие, покажет будущее. Мне оно видится так, что в конце концов лучшие люди России все же обратятся к нашему историческому опыту, опыту собирания своей Отчизны, как это уже было в преодолении Великой Смуты начала XVII века.        ОБРАТНО