Начало         Ссылки           Гостевая

Власть

В.Н. Морозов

“Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекают на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести” (Рим. 13, 1-5).

“Русское Самодержавие - система не столько политическая, сколько религиозная, свидетельствующая о высоте нравственных воззрений народа на природу и цель власти” [Митрополит Иоанн. “Одоление смуты. Слово к русскому народу”. - СПб.: “Царское Дело”, 1995, стр. 36].

Воспитавшись Православием в духе служения Богу, народ чувствует потребность в такой власти, которая ставит себя не иначе как часть всенародного богослужения. “Государственная власть признается особого рода служением, сродни церковному, монастырскому послушанию.

Такая верховная власть - единая и неделимая, мощная, независимая от капризов толпы, связанная с народом не бумажной казуистикой схоластической законности, но живым повседневным опытом соборного единения - только она может обеспечить ту высшую цель, ради которой существует: управить житие подданных “во всяком благочестии и чистоте” духовных христианских идеалов” [Митрополит Иоанн. “Самодержавие духа. Очерки русского самосознания”. - СПб.: Издательство Л. С. Яковлевой, 1994, стр. 339].

Рассматривая себя, как служение Богу, власть не может и основывать свой авторитет и свое право не на чем ином, кроме Православной Церкви, и веры своего народа, а все мирские инструменты самоутверждения (деньги, пропаганда и силовые структуры), применяются уже вынуждено, вследствие недостаточно высокого уровня народной воцерковленности.

Естественно, что и забота о своем народе для самодержавной власти и служение своему народу не есть самоцель, а только средство служения Богу, следовательно, и источником власти правительство не может считать свой народ, но только Бога.

“Итак, источник власти один - Бог. Люди сами по себе не являются источниками власти, как бы много их ни было, в каком бы взаимном согласии они ни находились. Народовластие, “народное представительство”, с точки зрения христианства, - абсурд. Народ не может никому поручить свою “власть”, ибо у него этой власти просто нет” [Митрополит Иоанн. “Самодержавие духа. Очерки русского самосознания”. - СПб.: Издательство Л. С. Яковлевой, 1994, стр. 91].

“Чтобы русскому народу действительно пребыть надолго тем народом “богоносцем”, от которого ждал так много наш пламенный народолюбец Достоевский, - он должен быть ограничен, привинчен, отечески и совестливо стеснен. Не надо лишать его тех внешних ограничений и уз, которые так долго утверждали и воспитывали в нем смирение и покорность. Эти качества составляли его душевную красу и делали его великим и примерным народом. Чтобы продолжать быть и для нас самих с этой стороны примером, он должен быть сызнова и мудро стеснен в своей свободе; удержан свыше на скользком пути эгалитарного своеволия. При меньшей свободе, при меньших прорывах к равенству прав будет больше серьезности, а при большей серьезности будет гораздо больше и того истинного достоинства в смирении, которое его красит” [Леонтьев К.Н. Избранное. - М.: “Рарог”, “Московский рабочий”, 1993, стр. 290-291].

К этим словам монаха Климента (Леонтьева) стоит только добавить, что стеснять отечески и совестливо способна только православная самодержавная власть, а иная другая власть может стеснять и ограничивать только паразитически, развращая и разлагая, так как она никогда не будет смирять саму себя.

Очень доступно излагает понимание власти Константин Петрович Победоносцев:

“Великое и страшное дело - власть, потому что это дело - священное. Слово священный в первоначальном своем смысле значит: отделенный, на службу Богу обреченный. Итак, власть - не для себя существует, но ради Бога, и есть служение, на которое обречен человек. Отсюда и безграничная, страшная сила власти, и безграничная, страшная тягота ее...

Сколько ни живет человечество, не перестает страдать то от власти, то от безвластия. Насилие, злоупотребление, безумие, своекорыстие власти - поднимает мятеж. Изверившись в идеале власти, люди мечтают обойтись без власти и поставить на место ее слово закона. Напрасное мечтание: во имя закона возникающие во множестве самовластные союзы поднимают борьбу о власти, и раздробление властей ведет к насилиям - еще тяжелее прежних. Так бедное человечество в искании лучшего устройства носится точно по волнам безбрежного океана, в коем бездна призывает бездну, кормила нет - и не видать пристани...

И все-таки - без власти жить ему невозможно. В душевной природе человека, - за потребностью взаимного общения, глубоко таится - потребность власти...

...Итак, дело власти есть дело непрерывного служения, а потому, в сущности - дело самопожертвования” [Победоносцев К.П. "Великая ложь нашего времени". - М.: “Русская книга”, 1993, стр. 184-186].

“Велико и свято значение власти. Власть, достойная своего призвания, вдохновляет людей и окрыляет их деятельность, она служит для всех зерцалом правды, достоинства, энергии. Видеть такую власть, ощущать ее вдохновительное действие - великое счастье для всякого человека, любящего правду, ищущего света и добра. Великое бедствие - искать власти и не находить ее, или вместо нее находить мнимую власть большинства, власть толпы, произвол в призраке свободы” [Победоносцев К.П. "Великая ложь нашего времени". - М.: “Русская книга”, 1993, стр. 197].

Всякая власть есть не просто служение Богу, но на четко определенном месте. Незнание своего четкого места служения вредит власти не менее чем неповиновение подчиненных. Для четкого определения места служения существует строгая система иерархии. Иерархическая организация, таким образом, является одной из обязательных характеристик самодержавия.

Позволив самодержавию организовать себя иерархически, народ, тем самым, добровольно ставит служение Богу выше служения своим личным страстям. Самодержавие при помощи иерархии организует народ в общегосударственное, общенациональное служение, борясь с мелкоэгоистичными потребительскими интересами личности.

Иерархическая власть, полностью отрицая мифическое равенство, дает истинную свободу и истинное братство, оно организует народ и государство в одну сильную патриархальную семью. Каждый отказавшийся от завистливого стремления к равенству потребления и смирившийся со своим местом в иерархической системе, получает все необходимое для своего служения Богу и церковно, и государственно, и национально, и семейно, и лично.

Место в иерархии определяется самодержавной властью через поставленную задачу служения, в соответствии с личными талантами и заслугами воспитавших родителей. При отлично выполняемых задачах, каждый пользуется милостью самодержавия на этом свете и Божией на том, что дает полное удовлетворение личности от своего служения.

Самодержавная иерархия полностью отрицает правовое сознание общества, заменяя его жертвенным и служебным.

Как пример формирования иерархического самодержавия, митрополит Иоанн приводит правление Иоанна Грозного:

“Так, русское сословное деление, например, имело в своем основании мысль об особом служении каждого сословия. Сословные обязанности мыслились как религиозные, а сами сословия - как разные формы общего для всех христианского дела: спасения души. И царь Иоанн IV все силы отдал тому, чтобы “настроить” этот сословный организм Руси, как настраивают музыкальный инструмент, по камертону православного вероучения. Орудием, послужившим для этой нелегкой работы, стала опричнина. Глядя на нее так, все можно понять и объяснить. Вот что действительно невозможно, так это понимание действий Иоанна IV (в том числе и опричнины) с точки зрения примитивно-утилитарной, во всем видящей лишь “интересы”, “выгоду”, “соотношения сил”, странным образом сочетая это с приверженностью “объективным историческим закономерностям”.

Для того чтобы “настроить” русское общество в унисон с требованиями христианского мировоззрения, прежде всего требовалось покончить с понятиями “взаимных обязательств” как между сословиями, так и внутри них. Взаимные обязательства порождают упреки в их несоблюдении, взаимные претензии, обиды и склоки - и это ярче всего проявилось в таком уродливом явлении, как боярское местничество. Безобидная на первый взгляд мысль о взаимной ответственности порождает ощущение самоценности участников этой взаимосвязи, ведет к обособлению, разделению, противопоставлению интересов и, в конечном итоге, - к сословной и классовой вражде, по живому рассекающей народное тело.

Не разъединяющая народ ответственность “друг перед другом”, неизбежно рождающая требование “прав” и забвение обязанностей, а общая, соборная ответственность перед Богом должна стать, по мысли Грозного, основой русской жизни. Эта общая ответственность уравнивает всех в едином церковном служении, едином понятии долга, единой вере и взаимной любви, заповеданной Самим Господом в словах: “Возлюби ближнего как самого себя”. Вспомним царское упоминание о стремлении “смирить всех в любовь”. Перед Богом у человека нет прав, есть лишь обязанности - общие всем, и это объединяет народ в единую соборную личность “едиными усты и единым сердцем”, по слову Церкви, взывающую к Богу в горячей сыновей молитве.

В таком всенародном предстоянии Богу царь находится на особом положении. Помазанник Божий, он свидетельствует собой богоугодность государственной жизни народа, является той точкой, в которой символически соединяется небо и земля, Царствие Божие и человеческое. В своем царском служении он “не от мира сего”, и поэтому перед ним, как перед Богом, все равны, и никто не имеет ни привилегий, ни особых прав. “Естеством телесным царь подобен всякому человеку. Властию же сана подобен... Богу. Не имеет бо на земли вышша себе. Подобает убо (царю) яко смертну, не возноситися, и, аки Богу, не гневатися... Егда князь беспорочен будет всем нравом, то может... и мучити и прощати всех людей со всякою кротостию”, - говорится в одном из сборников второй половины XVI века. К такому пониманию царской власти и старался привести Россию Иоанн Васильевич” [Митрополит Иоанн. “Самодержавие духа. Очерки русского самосознания”. - СПб.: Издательство Л. С. Яковлевой, 1994, стр. 163-164].